Они были большинством до монотеизации. Вот прямо сейчас они ходят с глазом, натянутым на жопу, глаз смотрит в Книгу, а видит фигу. Кто был несогласен, того убили. Реликтами сохранились всякие чечены, они живут по Слову, архаичному только. Версии Слов, по которым их необходимо истребить за снижение порога смертельного насилия и рабовладения, успели устареть сами.
Филология грешную никогда не покидала, как и философия. Вот к примеру. «Человек никогда не был животным», что значит эта фраза?
Книга художника адекватна чему? Без чему не бывает. О ней судить не могу, но и не надо. В ней декларативная часть, а само сообщение, о котором у меня речь, было многократно транслировано, в том числе невербально.
Не могу согласиться по поводу ареала. Необратимое разрушение не рационально и в случае удачного освоения неудобий, которое не видно даже в перспективе. Необоснованно дорого выходит. Зачем разрушать умеренную полосу, чтобы воссоздавать её в Арктике или жить там под куполами? О космосе и человеке в нём мало известно и ничего не проверено, мы пока можем только парить в вечно падающем лифте под защитой Земли и Солнца, это не космос и это не годно для жизни. Освоение океана исследовано ещё меньше, технологий нет.
Я не сомневаюсь, что это скоро станет выполнимо, но тогда встанет вопрос — сколько? Как дорого в смысле энергии и времени жизни? Люди не юниты: для того, чтобы они надрывались, работая на будущее, нужны веские и ясные причины. Другие люди не появятся, даже если их в самых гуманистических концлагерях выращивать, появятся инвалиды и калеки.
Почему не могло быть так, что сине-зелёная водоросль строила бы ледоколы? С людьми могло случиться так, а могло не вполне так, но это ничего не говорит о будущем, люди уже есть, их эволюцию определяет искусственный отбор, иначе гено-, этно-, и прочий -цид, а скоро и гентехнологии.
Ты опять топишь за рацио, но это уже было. Проехали. Модерн не знал человека, не учитывал иррациональное, создавал завиральные теории «из головы», он не мог сработать и не сработал. Это была алхимия, а химия едва начинается сейчас.
И ты хочешь выхолостить человека, совсем как в Просвещении. Как ты можешь апеллировать к «инстинктам», предлагая людям неограниченное размножение, и одновременно противопоставлять инстинкты и рацио, фаворизируя последнее? Сама эта линейность устарела, вверх или вниз. Это неразделимо и существует одновременно.
Благородный дикарь это Руссо и руссоисты, разве нет? Еще лет восемьдесят назад в книгах (Ивлин Во, например, прекрасен) нормальными были выражения nigger, darkie, и моё любимое near-whites, это уже даже греки. Папуас вроде не мелкобританский прикол, нет? Там же голландцы были, да и звучит само слово скорее по-французски. Лень копать.
Сверхценные идеи это понятие из психиатрии, ничего нового. В случае с Гумилёвым — ну да, в чём-то ошибался, я его к слову упомянул. Считаю, что демографическое давление оформляется в пассионарный импульс, а не он порождает первое. Физические перспективы ареала не могут быть вторичны. Интенсивность характеризует способ экспансии, это не имманентная её черта. Деградация ареала невыгодна в долгосрочной. Это болезнь модерна, но выяснилось, что ресурсы дорожают энергетически, а освоение космоса и прочих океанов пока что для машин.
Мы используем один и тот же язык для объектов и субъектов. Говоря о мёртвых вещах и их взаимодействии, мы можем позволить себе считать их описание надёжными, твёрдыми словами. Описание производственного процесса требует точности, недвусмысленности и однообразия. Важен сам текст, а контекст, метатекст, интертекст пренебрежим. Когда мы говорим о живых и обладающих волей, всё наоборот. Во всякой фразе содержится сопутствующая, побочная, паразитная информация. Кроме номинального значения слов есть интенциональное, есть модификаторы контекстные, ситуативные, аппаратные, тысячи их. Поэтому инженерный подход к текстам в сфере работы с человеком не годится, там каждое слово переменная.
Слово и Книги (biblia) не стоит понимать буквально, как устно и письменно: Слово здесь «обязательство», а Книга как раз «слово» в смысле «священный текст». Священный не только и не столько потому, что нельзя менять, а потому что сверхценен. Это очень важно отметить — Книга это инструмент создания группы из человеческого аггрегата и управления ей, и этот инструмент работает при помощи сверхценных идей.
Сверхценность абстракции, будь то «бог» или «пролетариат», создаёт виртуальную фигуру сверхсубъекта: выше себя, выше отца, выше царя — и уже через фигуру позволяет предписать реакции и поведение. Сверхценность позволяет отключить критическое мышление, отключить личные цели, отключить эмпатию, подавить самосохранение, и т.д. Это абсолютно необходимые для выживания вещи, как же так получается? Так и получается, у нормальных — ненадолго. Психику удачнее всего представить себе как гироскоп, она сопротивляется любому возмущению. Если её смещение зафиксировать, возникает постоянный момент сопротивления: человек, говорят они, тяготеет к греху. Но! Есть конструкционное ограничение — человек не может ненавидеть себя, у него от этого саморазрушение включается, как апоптоз у клетки. Решение такое: субъект расщепить, проблемную часть вывести за пределы личности, перевести ответственность на неё и назвать Аццким Сотоной. По регламенту периодически сливать невыводимый остаток в катарсисе, то есть Каяццо.
На мой взгляд, такой инструмент можно использовать только как оружие. Он взрывает гомеостаз ландшафтов, взрывную же экспансию приходится энергетически финансировать за счёт деградации вмещающей среды. Но и за счёт деградации самой популяции тоже: физиология наша на долгий надрыв и пламенную борьбу не рассчитана, стресс убивает. Тем временем доля психопатов в вариативном резерве популяции растёт, эти аспиранты на премию Дарвина попадают в модели для полового отбора.
Поэтому не надо быть Гумилёвым, чтобы понять: избыточный пассионарный импульс приведет либо к вырождению (КНДР), либо к перерождению (СССР, КНР, ДРВ).
А общественный договор в целом не проговаривается, он интернализирован, усвоен. Проговариваются отдельные положения, ситуативно и часто имплицитно. Кодифицировался он тоже скорее имплицитно, но вполне в письменном виде.
Его отличие в том, что он не требует даже проговаривания, он возникает естественно и снизу вверх. Он человеческий и основан на человеческом, а Книги это абордажная команда из платоновского мира идей. Слово рождается само, а Книги должен кто-то написать.
Первые общественные договоры могли возникнуть из фактов ненападения отдельных человеческих стад (это десятка полтора родственников) на границах своих охотничьих участков, потом превратиться в предупреждающую сигнализацию, потом в обмен пищей, совместную охрану территории, совместное производство пищи и далее по списку. Дети до сих пор такие штуки делают, если их под конвоем не водить, как сейчас принято.
Если совсем на лягушках показать, то у известного австрийского художника была Книга, а у немцев было Слово. Книга (не его опус, а вся доктрина) объявляла центральное положение немецкого Слова — жизнь, здоровье, сила для немцев — сверхценностью. Просто подменила «немцев, потому что договорились жить немцами» на «немцев, потому что родились от немцев и приравненных к ним». И немцы попёрли свиньёй, они иначе не могут. Книга была с неисправимым дефектом, ее предписания нарушали другие положения немецкого Слова, и поэтому гитреловцы расхождения скрывали, замазывали баблом и хабаром, и всё равно с самого начала те, кому положено — генералы — расхождения увидели, и решили поступить согласно духу присяги, т.е. позаботиться о жизни и благосостоянии вверенных им людей с оружием в руках. Тянули, чисто по-немецки, вырабатывали «коллегиальное решение», назначали ответственного, стучали на собаку Шляйермахера и предавали подчинённых в последний момент. Со временем расхождение увеличилось и машина пошла вразнос.
Ну и раз уж мы тут по филологии упарываемся, скажу по-простому, как в ложе:
Книга — это глаз, натянутый на жопу. Если глаз «хорошо сидит», народ «цивилизован». Но смотрит всё равно через её самую.
К сожалению, второй раз уже потерял ссылку на мемуар пленного русского в Чечне, в 19-м веке. Ты бы там наверняка больше прочитал, чем я, т.к. можешь сравнить. Может найду ещё.
ЗЫ: А вот скажи, будь любезен, разве деление людей на волков и овец не присуще прежде всего именно чеченцам? Или им можно, а Васе — нет? Понимаешь, как такое выглядит, когда исходит от таких, как ты?
Выглядит нехорошо, и все сказки о теперешней совместной борьбе с врагами рука об руку разбиваются, когда знаешь о некоей горно-спасательной службе конца восьмидесятых и ее роли в гибели нашей страны.
В свое время эти волки очень жаловались на каких-то слобожанских крестьян, аж воевать отказались и домой поехали. Поэтому главный посыл верен, до определенной степени. Горы везде производят определенный тип человека, хоть гуркхов, хоть паштунов, хоть твоих друзей (что не то же самое, что «друзья тебя», пусть это и косноязычно). Везде, где не мешают сторонние, этот тип человека загоняют обратно в горы, там они и сидят. Хотя казалось бы, воинская культура должна бы вытеснять остальные, но этого не происходит даже в Африке. Потому что ум сильнее хитрости, а с десятью тысячами словарного запаса его не наработаешь, так и пробегаешь по делам белых господ и их посредников в одеянии из грубой шерстяной ткани.
Любое изменение внешнего меняет и внутреннее, следование моде кое-что говорит о сути человека.
Залогом благополучия гномека — с какой же стати? Разве что психического.
Филология грешную никогда не покидала, как и философия. Вот к примеру. «Человек никогда не был животным», что значит эта фраза?
Не могу согласиться по поводу ареала. Необратимое разрушение не рационально и в случае удачного освоения неудобий, которое не видно даже в перспективе. Необоснованно дорого выходит. Зачем разрушать умеренную полосу, чтобы воссоздавать её в Арктике или жить там под куполами? О космосе и человеке в нём мало известно и ничего не проверено, мы пока можем только парить в вечно падающем лифте под защитой Земли и Солнца, это не космос и это не годно для жизни. Освоение океана исследовано ещё меньше, технологий нет.
Я не сомневаюсь, что это скоро станет выполнимо, но тогда встанет вопрос — сколько? Как дорого в смысле энергии и времени жизни? Люди не юниты: для того, чтобы они надрывались, работая на будущее, нужны веские и ясные причины. Другие люди не появятся, даже если их в самых гуманистических концлагерях выращивать, появятся инвалиды и калеки.
Почему не могло быть так, что сине-зелёная водоросль строила бы ледоколы? С людьми могло случиться так, а могло не вполне так, но это ничего не говорит о будущем, люди уже есть, их эволюцию определяет искусственный отбор, иначе гено-, этно-, и прочий -цид, а скоро и гентехнологии.
Ты опять топишь за рацио, но это уже было. Проехали. Модерн не знал человека, не учитывал иррациональное, создавал завиральные теории «из головы», он не мог сработать и не сработал. Это была алхимия, а химия едва начинается сейчас.
И ты хочешь выхолостить человека, совсем как в Просвещении. Как ты можешь апеллировать к «инстинктам», предлагая людям неограниченное размножение, и одновременно противопоставлять инстинкты и рацио, фаворизируя последнее? Сама эта линейность устарела, вверх или вниз. Это неразделимо и существует одновременно.
Мы используем один и тот же язык для объектов и субъектов. Говоря о мёртвых вещах и их взаимодействии, мы можем позволить себе считать их описание надёжными, твёрдыми словами. Описание производственного процесса требует точности, недвусмысленности и однообразия. Важен сам текст, а контекст, метатекст, интертекст пренебрежим. Когда мы говорим о живых и обладающих волей, всё наоборот. Во всякой фразе содержится сопутствующая, побочная, паразитная информация. Кроме номинального значения слов есть интенциональное, есть модификаторы контекстные, ситуативные, аппаратные, тысячи их. Поэтому инженерный подход к текстам в сфере работы с человеком не годится, там каждое слово переменная.
Сверхценность абстракции, будь то «бог» или «пролетариат», создаёт виртуальную фигуру сверхсубъекта: выше себя, выше отца, выше царя — и уже через фигуру позволяет предписать реакции и поведение. Сверхценность позволяет отключить критическое мышление, отключить личные цели, отключить эмпатию, подавить самосохранение, и т.д. Это абсолютно необходимые для выживания вещи, как же так получается? Так и получается, у нормальных — ненадолго. Психику удачнее всего представить себе как гироскоп, она сопротивляется любому возмущению. Если её смещение зафиксировать, возникает постоянный момент сопротивления: человек, говорят они, тяготеет к греху. Но! Есть конструкционное ограничение — человек не может ненавидеть себя, у него от этого саморазрушение включается, как апоптоз у клетки. Решение такое: субъект расщепить, проблемную часть вывести за пределы личности, перевести ответственность на неё и назвать Аццким Сотоной. По регламенту периодически сливать невыводимый остаток в катарсисе, то есть Каяццо.
На мой взгляд, такой инструмент можно использовать только как оружие. Он взрывает гомеостаз ландшафтов, взрывную же экспансию приходится энергетически финансировать за счёт деградации вмещающей среды. Но и за счёт деградации самой популяции тоже: физиология наша на долгий надрыв и пламенную борьбу не рассчитана, стресс убивает. Тем временем доля психопатов в вариативном резерве популяции растёт, эти аспиранты на премию Дарвина попадают в модели для полового отбора.
Поэтому не надо быть Гумилёвым, чтобы понять: избыточный пассионарный импульс приведет либо к вырождению (КНДР), либо к перерождению (СССР, КНР, ДРВ).
А общественный договор в целом не проговаривается, он интернализирован, усвоен. Проговариваются отдельные положения, ситуативно и часто имплицитно. Кодифицировался он тоже скорее имплицитно, но вполне в письменном виде.
Его отличие в том, что он не требует даже проговаривания, он возникает естественно и снизу вверх. Он человеческий и основан на человеческом, а Книги это абордажная команда из платоновского мира идей. Слово рождается само, а Книги должен кто-то написать.
Первые общественные договоры могли возникнуть из фактов ненападения отдельных человеческих стад (это десятка полтора родственников) на границах своих охотничьих участков, потом превратиться в предупреждающую сигнализацию, потом в обмен пищей, совместную охрану территории, совместное производство пищи и далее по списку. Дети до сих пор такие штуки делают, если их под конвоем не водить, как сейчас принято.
Если совсем на лягушках показать, то у известного австрийского художника была Книга, а у немцев было Слово. Книга (не его опус, а вся доктрина) объявляла центральное положение немецкого Слова — жизнь, здоровье, сила для немцев — сверхценностью. Просто подменила «немцев, потому что договорились жить немцами» на «немцев, потому что родились от немцев и приравненных к ним». И немцы попёрли свиньёй, они иначе не могут. Книга была с неисправимым дефектом, ее предписания нарушали другие положения немецкого Слова, и поэтому гитреловцы расхождения скрывали, замазывали баблом и хабаром, и всё равно с самого начала те, кому положено — генералы — расхождения увидели, и решили поступить согласно духу присяги, т.е. позаботиться о жизни и благосостоянии вверенных им людей с оружием в руках. Тянули, чисто по-немецки, вырабатывали «коллегиальное решение», назначали ответственного, стучали на собаку Шляйермахера и предавали подчинённых в последний момент. Со временем расхождение увеличилось и машина пошла вразнос.
Ну и раз уж мы тут по филологии упарываемся, скажу по-простому, как в ложе:
Книга — это глаз, натянутый на жопу. Если глаз «хорошо сидит», народ «цивилизован». Но смотрит всё равно через её самую.
Выглядит нехорошо, и все сказки о теперешней совместной борьбе с врагами рука об руку разбиваются, когда знаешь о некоей горно-спасательной службе конца восьмидесятых и ее роли в гибели нашей страны.
В свое время эти волки очень жаловались на каких-то слобожанских крестьян, аж воевать отказались и домой поехали. Поэтому главный посыл верен, до определенной степени. Горы везде производят определенный тип человека, хоть гуркхов, хоть паштунов, хоть твоих друзей (что не то же самое, что «друзья тебя», пусть это и косноязычно). Везде, где не мешают сторонние, этот тип человека загоняют обратно в горы, там они и сидят. Хотя казалось бы, воинская культура должна бы вытеснять остальные, но этого не происходит даже в Африке. Потому что ум сильнее хитрости, а с десятью тысячами словарного запаса его не наработаешь, так и пробегаешь по делам белых господ и их посредников в одеянии из грубой шерстяной ткани.
Залогом благополучия гномека — с какой же стати? Разве что психического.
Интересная личность этот Вайсзэкер, если биографию посмотреть. «По партийной линии» продвигали.
Прочитать целиком — вряд ли где найдёшь, да и толку не будет.
Узнал из передачи.
Добавлю — на практике.
Ага. Щаз.
Проверил.
Где об этом почитать?
Или — откуда я о том узнал?
Или — с чего я взял, что?
Или другое?