Товарищи камераден,
сразу после того, как сегодняшняя заметка была опубликована, в редакции иностранного отдела камраду.ру случился гевалт.  Письмоводитель N., тихий безвредный очкарик, обвинил нас в огульном охаивании деятелей искусства и культуры, ксенофобии и техношовинизме. Редакционная политика, по его словам, вообще склонна дискриминировать лиц определённого происхождения и рода занятий, а сегодняшней заметкой мы вообще переступили черту оседлости. Используя крайне грубые, непечатные слова и выражения, N. угрожал нам внесудебной расправой со стороны профсоюза гуманитариев, членом которого он, как оказалось, является, а также обращением в суд с иском по диффамации от лица затронутых в заметке персоналий.

Редакция ИНО КМР(р) решительно отвергает грязные инсинуации гражданина N.
Во-первых, наша критика во всех случаях относится сугубо к лицам, безо всякого права на то примазывающимся к высокому званию деятелей искусства.

Во-вторых, использованные в заметке фотографии были взяты случайным образом из выборки, предоставленной поисковой машиной по запросу «адские клоуны». Мы даже не знаем имена этих людей.

В-третьих, по достигнутому с профсоюзом гуманитариев мировому соглашению, мы обязались предоставить 1 (один) пример того, что можно остаться человеком, даже будучи представителем творческой интеллигенции, говоря по-собачьи и живя на острове.



В нижеследующем произведении Виктор Олегович Миядзава Кэндзи (宮沢賢治) раскрыл, на мой взгляд, некоторые особенности людей, по праву принадлежащих к творческому сословию*. «Kokubetsu» описывает прощание учителя музыки со своим учеником и, насколько мне известно, на русский язык до сих пор не переводилось**. Биографию автора легко найти в интернете.
*см. Савельев С.В., «Нищета мозга», гл.12
**м.б., ужаснувшись качеству, кто-то сделает лучше.
 
Миядзава Кендзи
 
Напутствие
 
Наверное, ты и не знаешь, как звучат твои струны:
Эта радость, звенящая невинной надеждой,
Унесла меня прочь, как ветер – былинку.
 
Если научишься повелевать этими звуками,
Овладеешь их бесчисленными оттенками,
Тебя ждёт труд Неба — мучительный, но блестящий.
 
В то время, как лучшие из нас ушли на Запад,
Приняв чужие ноты, и покрыли себя славой,
Ты бьёшь в простой барабан этой страны,
Обтянутый кожей твоих предков.
 
Сейчас, в городах и сёлах окрест,
Есть десять тысяч твоих ровесников,
Не меньше пяти одарены так же, как ты.
Но каждый из них растратит свой дар в ближайшие пять лет.
Потому ли, что им — на жизнь зарабатывать,
Потому ли, что просто опустят руки.
Ведь ни сила, ни дар, ни умение не остаются с нами надолго,
Даже люди вынуждены расставаться.
 
Я не сказал тебе, что в апреле покину школу,
Что тебя ждёт тяжёлый и мрачный путь.
Но если твой свет потускнеет, а игра разладится,
Я не стану знать тебя более,
Потому что больше всего я не терплю толпу
Почивающих на лаврах своих скромных достижений.
 
Если… Послушай! Придёт время -
Встретишь девушку, влюбишься,
Образ узришь, бесконечность света и тени.
Ты должен превратить его в музыку.
 
Пока другие будут жить сыто,
Впустую жизнь прожигая,
Тебе, в одиночку, каменистое поле пахать.
Ты должен сыграть это одиночество.
Принять горечь и отчаяние,
И всё равно играть.
 
А если останешься без инструмента,
Вспомни, что ты – мой ученик,
И играй, изо всех сил играй,
На струнах света, секущих небесный лик.